Эта картина — показательный пример примитивизма Гончаровой. Она дышит сверхэнергией движения натуры и динамичностью самой живописи. Одновременно она близка и Пикассо, и Матиссу.
В трактовке ступней ног, кистей рук и особенно в форме и постановке головы чувствуется пластическая близость «Дриаде» и «Дружбе» Пикассо. Штрихующий мазок на лице вызывает ассоциации с «Танцем с покрывалами».
Влияние Матисса ощутимо в группировке фигуры, изображенной в стремительном танце, позволяющем показать ее одновременно в разных ракурсах, цветовых контрастах, в экспрессии движения, сжатости фигуры в минимальном пространстве и сверхрельефности контуров, в оптимистичности образов.
Гончарова смягчает кубистическую огранку и добивается большей пластичности изображения, по сравнению с эмоциональными изломами фигур на полотнах своих кумиров. Популярности картины способствовала культурная экспансия населения из покоренных стран, охватившая страны Европы. Увлечение новыми формами было подхвачено русскими художниками вслед за европейскими коллегами.