Дочь советской Киргизии [1948] Стремясь создать образ обобщенный, художник строит композицию на монументальных соотношениях крупных форм. Чуть заниженный горизонт дает возможность показать фигуру девочки почти целиком на фоне неба. И оттого, что зритель смотрит на картину словно бы снизу, хрупкая, тонкая фигурка приобретает особую весомость, монументальность, значительность. Это усиливается и строгим, очень цельным силуэтом, четко рисующимся на гладком фоне ясного неба.
Чуйков не наделяет свою героиню внешними приметами взволнованности, романтической приподнятости. Зритель не увидит здесь эффектных жестов. Напротив, художник строит образ на сдержанности, строгой простоте, внутренней сосредоточенности. Киргизские девочки нередко поражают утонченной восточной красотой. Но и здесь художник не поддается искушению восхитить, привлечь зрителя природной красотой черт лица. Круглое, скуластенькое, с глубоко посаженными глазами лицо героини — самое обыкновенное, каких тысячи встретишь в аулах и кочевьях киргизского края. Но в этом лице явственно ощутима работа мысли, но плотно сжатые, неулыбчивые губы, твердый, прямой взгляд выдают характер целеустремленный и цельный. Гладко зачесанные волосы открывают высокий чистый лоб.
Такое спокойное достоинство может нести в себе только человек, который обрел право свободно выбирать дорогу своей жизни. Глазом стороннего наблюдателя невозможно было бы в обыденном, каждодневном открыть эти черты нового национального характера. Нужно было шаг за шагом, десятилетиями наблюдать жизнь народа, видеть, как постепенно, по крупицам выкристаллизовывается образ нового человека, чтобы с такой силой убедительности выразить это в живописном произведении. Чуйков сам вместе с киргизским народом прошел этот сложный путь — от пробуждения к первым шагам самостоятельной свободной жизни. Он родился в Киргизии. Еще мальчиком, бродя с самодельным фанерным ящиком с красками по горам Киргизии, он наблюдал жизнь киргизской бедноты. «Рваные, прокопченные дымом многочисленных кочевок войлочные юрты, — вспоминает художник, — казалось, состояли из одних заплат, и все же дыр в них было еще больше. Ночуя в них, я, помню, без труда созерцал звездное небо через дырявый войлок. Обитатели этих юрт и сами были так же оборваны, закопчены и обуглены от дыма костров и солнечного зноя, как их жилища, как земля вокруг них. Голая детвора почти сливалась своим цветом с землей и войлоком».
Нося в сердце эти воспоминания детства, Чуйков с особенной остротой замечал те радостные изменения в жизни народа, что свершались на его глазах. Достаточно поставить эти строки рядом с картиной «Дочь Советской Киргизии», чтобы почувствовать, какое воодушевление владело художником, когда он создавал это свое произведение. Как правило, непосредственной работе над холстом у Чуйкова всегда предшествует детальная разработка замысла в эскизах и этюдах. А вот к «Дочери Советской Киргизии» почти не было эскизного и этюдного материала. И это далеко не случайно. Постепенно, год от года, шел художник к созданию этого обобщенного, типического образа. И многие его законченные произведения, такие, как «Девочка с хлопком» , «Девочка с подсолнухом» , «Девочка с книгой» , — это определенные вехи на пути создания образа «Дочери Советской Киргизии». В каждом из них живут черты, которые собраны, сведены воедино в этой картине. Интересно, что художник нередко отдельные образы переводит из одной своей картины в другую. Но никогда Чуйков не ограничивается простым повторением однажды найденного: от картины к картине художник как бы шлифует, оттачивает характер, делает его глубже, многограннее.
Так, в «Полдне» мы встречаемся почти с той же девочкой, что и в картине «Девочка с арбузом». Много общего в облике, характере, даже композиционном мотиве и между «Девочкой с арбузом», «Девочкой с книгой» и «Дочерью Советской Киргизии». Но если в первых двух линии раскрытия характера во всей своей глубине лишь намечены, а сами работы носят несколько этюдный характер, то в последнем образ завершен, отброшено все случайное, что помешало бы монументальному звучанию картины. К этой вершине своего творчества художник подходил долгие годы. Именно поэтому в картине с такой силой проявились самые характерные особенности художнического мировоззрения, творческого метода Чуйкова. Неразрывно связаны с характером замысла и колористический строй, живописная манера Чуйкова. Проблема обобщения жизненных явлений потребовала и живописной обобщенности, широты, свободы живописного языка.
Контрастное соотношение трех основных цветов картины — синего, красного и белого — рождает чувство бодрости, радости. Лиловатые, серебристые и перламутровые тона создают в холсте богатейшую гамму. Светотеневые переходы решены необычайно живописно. Художник стремится к тому, чтобы цвета сочетались в гармоничном звучании. Сгармонировать, слить в единой тональности такие яркие цвета, как белый, синий, красный, коричневый, помогает общий теплый тон: сцена как бы подернута дрожащим от зноя воздухом, и эта легкая дымка смягчает очертания, приглушает звонкость красок. По силе и значительности образа, по эмоциональной насыщенности, поэтической взволнованности, по яркому живописному богатству «Дочь Советской Киргизии» должна быть отнесена не только к лучшим работам автора. Она по праву входит в золотой фонд советской живописи.
(1 оценок, среднее: 5,00 из 5)