Валентин, спасающий Сильвию от Протея — Уильям Холман Хант

SHAPE \* MERGEFORMAT

«Валентин…» продолжает авангардные эксперименты Ханта в области восприятия и формы. Хант увлекся ими в картине «Семь дубов», в Кенте, куда поехал на второй неделе октября 1850 года вместе с Ф. Дж. Стивенсом, Д. Г. Россетти И Энни Миллер рисовать осенний пейзаж — сначала для маленького наброска, затем для большой картины маслом. Он перенес композицию с доски на холст в Ноул-парке, когда вернулся в Лондон в середине ноября. Фигуры были написаны в студии в Челси зимой.

Фирма «Робертсон», поставлявшая художникам материалы, загрунтовала холст белым грунтом, после чего Хант нанес еще два дополнительных слоя белой краски, смешанной с лаком, для получения более чистого фона, и достиг в итоге безупречной белизны. Прерафаэлитский метод сохранения живости цвета и усиления яркости состоял в том, что свет отражался в тонких слоях пигмента. Хант набросал композицию карандашом поверх грунтовки, а потом, перед тем как взяться за кисть, нанес поверх наброска тонкий слой белой краски с помощью шпателя, так, чтобы карандашные линии остались видны. Это сродни интонако во фресковой живописи — тонкому слою сырой штукатурки, под которой предварительно сепией выводятся контуры будущего рисунка. Некоторые фрагменты картин Ханта и Миллеса также могли быть сделаны по влажному белому фону; этот аспект их техники еще не исследован до конца. На картине лица и руки кажутся написанными по влажному верхнему слою, что придает им дополнительную яркость, но это невооруженным глазом неразличимо. Эти методы — часть прогрессивной методы искусства прерафаэлитов.

Вдохновленные изысканной глубиной тона и изящными световыми эффектами в «Портрете четы Арнольфини» ван Эйка, вооруженные сведениями о создании разноцветных фресок и знакомые с приемами работы с темперой и позолотой в станковой живописи начиная с раннего итальянского Возрождения, Хант и Миллес экспериментировали с современными материалами — пометами, красками в тюбиках, кисточками и разнообразными лаками. Следующим шагом было расширение работы на пленэре, что прерафаэлиты и проделали летом 1851 года.

Первая появившаяся на выставке картина Ханта, написанная на шекспировский сюжет — «Валентин, спасающий Сильвию от Протея» — также отражала интерес прерафаэлитов к национальной литературе и итальянскому Средневековью либо раннему Возрождению. Особенно привлекали художников темы любовного конфликта и верности в любви — на картине они воплощены в неподвижных фигурах на переднем плане. Валентин спас свою возлюбленную Сильвию от домогательств лучшего друга — ныне усмиренного Протея, который покорно стоит на коленях справа.

Трава под ногами смята и поломана, свидетельствуя о недавней борьбе. Слева Джулия в костюме пажа зачарованно смотрит на Протея, предмет своей страсти, в то же время рассеянно поворачивая на правой руке кольцо, которое подарил ей Протей в знак любовного обета. Валентин обещает поверженному противнику прощение. Протей выражает стыд и раскаяние, а на лице Сильвии, которая держит Валентина за руку, одновременно прижавшись к его бедру, — оцепенение и покорность судьбе.

Тем временем Джулия, кажется, вот-вот упадет в обморок — тогда будет раскрыта ее тайна, и Протей, по примеру мифологического тезки, вновь подарит девушке свою благосклонность.

Отец Сильвии, герцог Миланский, появляется на заднем плане, чтобы принять участие в заключительной сцене. С помощью изящных жестов, поз и взглядов Хант эффектно изображает всю ситуацию, в подражание непростому сюжету «Изабеллы» Миллеса. Чтобы облегчить зрителю понимание, он выводит вдоль рамы цитаты из пьесы — вскоре это станет распространенным приемом.

Изображения оружия, доспехов и костюмов заимствованы из «Исторических костюмов» Боннара и собственных рисунков Ханта. Особенно примечательны рукоять меча Протея, в тон красновато — розовому цвету его трико, платье Сильвии и костюм Джулии. Для Сильвии первоначально позировала Элизабет Сиддал, но Рескин в своем знаменитом первом письме в «Таймс» упрекнул прерафаэлитов за чересчур банальную внешность персонажей, и Хант покорно перерисовал лицо героини. Рескин особенно похвалил Ханта за «неподражаемое мастерство». Хант подписал картину: «У. Холман Хант. 1851. Кент», намекая на большое значение, которое он придавал тому, что писал ее на пленэре.